препарируя национал-социализм изнутри. Подобно дотошному микробиологу, Грасс изучает штамм «коричневой чумы», сплющив его между стеклами на предметном столике своего творческого микроскопа.
Хотите понять, как могла докатиться одна из самых просвещенных, самых культурных наций Европы до такого откровенного человеконенавистнического безумия, как гитлеровский нацизм? Значит, вам сюда.
Не скажу, что это удобочитаемый текст, да и самому писателю он дался явно не с кондачка, но в результате некоего невероятного сверхусилия (все-таки человек свою собственную юность перед всем миром наизнанку вывернул, в собственных грехах перед всеми покаялся). Читать это временами больно и страшно, временами – грустно, а порой и очень даже смешно. Но вот только не скучно ни разу.
Следует также отметить, что от великого до смешного и от смешного до ужасного у Гюнтера Грасса даже не шаг, но некое неуловимое движение души, флюид. Вот он откровенно зубоскалит: «Вдруг они спохватились, что на них форменные сапоги, а стало быть, есть чем думать». И тут же будто обухом по голове: «Все повешенные мальчики выглядят одинаково».
Вопреки всем принципам гротеска главный герой романа Оскар Мацерат не столько преувеличен, сколько приуменьшен автором. В три года, протестуя против невыносимой пошлости бытия, он попросту отказывается расти и становится в один ряд с прочими сказочными пигмеями (где-то между персонажами двух других великих «Г» немецкой литературы – Гауфа и Гофмана – Карликом Носом и Крошкой Цахесом). Малыш Мацерат наделен неким волшебным даром, заставляющим вспомнить персонажа одной из сказок Джанни Родари, а еще у него есть замечательный жестяной барабан, которому суждено сыграть в книге одну из ведущих партий.
«Его игриво-мрачные притчи рисуют забытое лицо истории», – сказали о Грассе шведские академики, когда двадцать лет назад вручали ему Нобелевскую премию. А другой писатель-нобелиат, уже упомянутый здесь Гарсиа Маркес, назвал его творческую манеру «откровенно неудобной». И то и другое считаю высшей похвалой автору, ибо в чем еще высокое назначение литературы, как не в излечении от исторического беспамятства? Ну, а «удобные» книги, как правило, редко переживают своих авторов.
Роман «Жестяной барабан» читает Сергей Чонишвили. Мрачно читает – глухим, почти замогильным голосом. Но подобная манера исполнения в данном случае более чем уместна. Ведь даже юмор в этой книге – чернее черного.
Птичку жалко
Андрей Рубанов. Финист – ясный сокол. – М.: АСТ, 2019
Все мы (ну, или почти все) помним русскую народную сказку «Финист – ясный сокол» про пернатого оборотня и про влюбленную в него дочь кузнеца. Первая ее часть – типичный (архитипичный!) парафраз «Аленького цветочка» из серии «Найдите 10 отличий»: старшие дочери просят уезжающего в командировку отца привезти им дорогостоящие сувениры, а любимая младшая – сущую безделицу. С самыми что ни на есть роковыми последствиями (иначе, как говорил мой папа, «кина бы не было»). Вторая же половина сказки более всего напоминает (извините за физиологическую подробность, если у кого вдруг богатое воображение) вывернутую наизнанку «Царевну-лягушку». То есть не прошляпивший из-за своего чрезмерного любопытства и эгоизма Василису Иван-царевич (он же – дурак) отправляется за тридевять земель топтать железные сапоги, снашивать железные шапки (это, интересно, как? О дубы-колдуны он, что ли, по дороге головой бился?) и глодать железные краюхи (тут и вовсе молчу – о вкусах не спорят), но несчастная Марьюшка, ни в чем практически не виноватая, с тем же джентльменским набором металлических предметов выступает на поиски своего неосмотрительного Финиста с тем, чтобы – для его же блага! – женить его на себе.
Одноименный роман современного российского писателя Андрея Рубанова в общем и целом придерживается классической сказочной канвы: и сестры с батькой-кузнецом на месте, и магическое чудо в перьях, что по ночам зачастило к младшенькой (причем определенно не в гляделки играть и не за руки держаться – зря оно, что ли, о землю грянувшись, добрым молодцем оборачивалось?), тоже имеется.
Однако практически с самого начала намечаются и разночтения. Прежде всего, в повествовании появляется герой-рассказчик – некий скоморох по имени Иван, которому предстоит сыграть важную роль в судьбе Марьюшки – той самой младшей дочери, что привечала в своей светелке Финиста и которую автор с весьма характерной для него грубоватой брутальностью будет на протяжении всего романа именовать девкой Марьей.
Появится и множество сюжетных ответвлений, и масса бытовых и психологических деталей и подробностей. Застывшие под своими вековыми масками сказочные персонажи задвигаются, задышат, заплачут, засмеются – словом, оживут. Как ни странно, единственным действующим лицом, чьи черты так и не обретут подвижность, останется главная героиня. Ей, извините, будет просто не до этого. Она – ходячая функция, волокущая на себе все повествование. В полном соответствии с устным народным творчеством, девка Марья натянет на себя выкованную отцом железную обувку (сапоги автор то ли от чрезмерной приверженности правде жизни, то ли из милосердия заменит чем-то вроде сланцев), примерит железный колпак (учитывая тогдашний уровень кузнечного искусства, осторожно предположим, что ржавое ведро с головы современного снеговика было бы куда изящней и эргономичней) и запасется железным же караваем (крышку от канализационного люка когда-нибудь видели? Ну, так что-то вроде). И затем, громыхая и лязгая, эта помесь Железного Дровосека, робота C3PO из фильма «Звездные войны» и тяжелого немецкого танка PzKpfw VI, более известного как «Тигр», двинет на поиски своего суженого-ряженого.
Не знаю, как вам, а мне в этот момент стало чисто по-человечески жаль Финиста. Потому что есть девушки в русских селеньях, которым после остановленной на всем скаку горящей избы уже и сам черт не брат, и Баба-яга – не любимая прабабушка.
Далее читателя ждет пространное сказание о долгих странствиях, опасных приключениях и удивительных встречах. Словоохотливого, горячо и безответно влюбленного в девку Марью скомороха сменит другой Иван – на сей раз кожевенных дел мастер, который, разумеется, тоже влюбится, а там эстафету подхватит Иван-третий (кто ж на Руси троицу не любит?) по прозвищу Соловей и разбойник по профессии. Последнего чаша влюбленности также не минует, и именно ему выпадет счастье подытожить повествование, деятельно в нем участвуя.
В озвучивании «Финиста» приняли участие сразу три профессиональных актера: Александр Клюквин, Владимир Левашев и Кирилл Радциг, что при условии наличия трех героев-рассказчиков, на мой взгляд, явилось оптимальным решением. Каждому персонажу – свой голос, свой тембр, своя неповторимая интонация.
«Зачем я убил коростеля?»
Харпер Ли. Убить пересмешника / Перев. с англ. Норы Галь, Раисы Облонской. – М.: Молодая гвардия, 1964
На самом деле общего между упомянутым в заглавии рассказом Виктора Петровича Астафьева и романом блистательной, пулитцероносной
